Смешенье - Страница 171

171

«Вот мир, который вы создали», – сказал Даниелю мистер Уайт, возлагая на него вину за Славную революцию. Однако Даниель думал иначе. Нынешний мир создал Дрейк – мир, в котором власть приобретается рачением, умом и предприимчивостью, а не даётся по праву рождения и уж тем более по божественному праву. Таков мир вигов, и хотя Дрейк гневно осудил бы этих людей, он не мог бы не признать, что в какой-то мере вызвал их альянс к жизни.

Ни у кого из них не было времени по-настоящему разговаривать с Даниелем, поэтому каждый чувствовал себя застигнутым врасплох, однако они радовались встрече и уважали его мнение, что для человека, страдающего Даниелевой формой трусости, было как бальзам на душу.

– Милорд Мальборо, не позволите ли проводить вас по галерее…

– Рад видеть, что здоровье вам это позволяет.

– Спасибо, милорд. В ночь, когда бежал Яков II, вы говорили со мной на дамбе Тауэра и выразили тревогу касательно алхимиков.

– Можете не напоминать мне, мистер Уотерхауз, я не из тех, кто забывает.

– Скажите, что вы сейчас о них думаете?

– Признаюсь, если раньше они представлялись мне таинственными и пугающими, то ныне кажутся чудными и нелепыми. Однако лорд Равенскар настойчиво уверяет, что Монетный двор следует поручить одному из членов Эзотерического братства. Мне не хотелось бы доверять свои деньги новому банку и связывать свою судьбу с альянсом, если наши монеты будет перечеканивать учёный, чьи идеи темны, а мотивы ставят меня в тупик.

– Так оно и будет, милорд. Однако если удастся найти компромисс между целями упомянутого алхимика и вашими, чтобы вы сошлись в средствах, пусть даже и расходясь в целях, – удовлетворит ли вас такое решение?

– Подобные компромиссы постоянны на войне и в политике. Какое-то время они служат. Однако, в конечном счете, неизбежны раскол и катастрофа.

– Высказывание ваше подобно Янусу, и сейчас я предпочту видеть его смеющееся лицо.

– Милорд Равенскар, завтра утром я отбываю в Оутс, чтобы изложить ваши предложения мистеру Ньютону, если вы не скажете мне сейчас, что изменили решение.

– С какой стати мне менять решение?

– Возможно, вы предпочтёте в качестве главы Монетного двора человека, который в силу понятности своих мотивов будет более управляемым.

– Право, я понятия не имею, о чём вы, Даниель.

– Право, вы лжёте, как сивый мерин. Временщика, хапугу понять легко. Он будет заведовать Монетным двором за жалованье, казённое жильё, власть и престиж. Однако усвойте накрепко, Роджер, Ньютону ничего этого не нужно. Да, постоянный доход ему не помешает. Однако если я заинтересую его должностью, то не обещанием житейских благ. В нём живёт суровый дух линкольнширского пуританина, который я понимаю очень хорошо, и обычные побудительные причины для него – ничто. Если он согласится, то согласится во имя идеалов и целей, которых вам, возможно, никогда не постичь. И поскольку вы не будете понимать его целей, вы не сможете им управлять и даже влиять на его поступки.

– Прекрасно, Даниель, я всегда смогу написать вам в Бостон и спросить, что он такое задумал.

– Разрешите пособить, мистер Галлей? Давайте я возьму у вас часть томов.

– Даниель! Какая неожиданная и приятная встреча! Спасибо, я управлюсь сам, но вы поможете мне, если скажете, в какой из этих комнат обретается мистер Пепис.

– Идите за мной. Он встречается с какой-то кликой в противоположном крыле.

– Подождите, я только дам отдых рукам.

– Собрание для чьей-то библиотеки?

– Это деньги.

– На страницах я вижу числа. Ходили слухи, мистер Галлей, будто вы подрядили всех счётчиков острова для какой-то огромной работы. Теперь я вижу, что молва меня не обманула.

– Перед вами лишь малая часть сделанного, которую я собираюсь продемонстрировать по просьбе мистера Пеписа.

– Почему вы сказали «деньги»? По мне, это с тем же успехом могут быть синусы и косинусы.

– Это актуарные таблицы, своего рода выжимка из записей рождений и смертей по всем английским приходам. С их помощью казначейство сможет собрать капитал, продавая населению ренты; если продать их достаточно много, то, по закону больших чисел, неизбежно останешься в прибыли!

– Как? Делая ставку на то, что клиенты умрут?!

– Ставка беспроигрышна, доктор Уотерхауз.

– Добрый путь, мистер Локк, я догоню вас завтра в Оутсе.

– Вы можете ожидать самой радушной встречи со стороны Мэшемов. Со стороны же Ньютона…

– Вы забыли, что я знаю его тридцать лет.

– Ах, разумеется.

– …

– …Я могу лишь догадываться, что за интриги вы плетёте, мистер Уотерхауз. Однако признаю, что буду рад вашему приезду. Он снимет с моих плеч огромное бремя.

– Что за бремя давит на ваши плечи, мистер Локк?

– Ньютон болен.

– Сердечная рана?

– Это наименьший из его недугов.

– Я поспешу к нему с тем скромным лекарством, какое могу предложить.

– Мистер Уотерхауз, в моём расписании не предусмотрено ни малейшего перерыва. Кроме как на малую нужду. Соблаговолите присоединиться?

– Как едва ли нужно объяснять вам, мистер Пепис, ничто не доставляет мне большего блаженства, чем отправление этой естественной надобности, но отправлять её вместе с вами, сэр, будет не только удовольствие, но и честь.

– Тогда оставим тех, кому не понять её значимости, и помочимся в обществе друг друга.

– Если вы соизволите свернуть направо, вот сюда, мистер Пепис, то увидите садовую стену, которую я как раз недавно изучал на предмет…

– Ни слова более, мистер Уотерхауз, это великолепная стена, архитектурно безупречная, уединённая, словно созданная для наших целей.

171