Смешенье - Страница 201

201

– Яйцо! – воскликнул Енох.

Кузнец брал каждое яйцо, клал на наковальню, ударял молотом и тщательно осматривал. Яйца, на которых образовывалась вмятина, отправлялись в мусорную кучу. Некоторые были такие твёрдые, что молот не оставлял на них следа, – их складывали в деревянное корыто и несли к яме, в которой мальчишки-индусы месили ногами какую-то совершенно иную глину. Старейшины, наблюдавшие за работой, время от времени подсыпали в яму пригоршни загадочного порошка. Металлические яйца обмазывали глиной и укладывали сушиться. Глина для тиглей была красной до обжига и жёлтой после, эта – серая, словно металлизированная.

Как только глина на яйцах высыхала, их несли к другому горну, где нагревали до слабого красного каления. Разница стала особенно видна, когда село солнце, и Джек, стоя между горнами, смог сравнить оттенки. Здесь тоже нагрев продолжался долго, затем яйца медленно – в течение дней – остывали. Потом их вновь испытывали на наковальне, но с другим результатом. Каким-то образом второй нагрев делал металл вязким. Впрочем, некоторые приходилось снова обмазывать глиной и вторично отправлять в горн. Тем не менее несколько яиц из каждой партии вели себя под молотом в точности как требовалось. Эти откладывали в сторону, правда, ненадолго – персидские и армянские купцы практически выхватывали их прямо с наковальни.

Енох подошёл и взял в руки одно яйцо.

– Это называется вуц, – сказал он. – Слово персидское. Персы тысячелетиями приезжают сюда за ним.

– Почему они не делают свой? Они вроде давно здесь хозяйничают. За столько времени можно было давно выведать все секреты.

– Персы со времён Дария тщетно пытаются изготовить вуц. Они выплавляют похожую сталь – мы с твоими сыновьями заглядывали в одну из их кузниц, – но такое им не по силам.

Енох взял яйцо вуца и повернул к огню, чтобы показать рисунок поверхности. Поначалу у Джека мелькнула мысль, что оно похоже на луну – форма и цвет были такие же, а поверхность испещряли мелкие кратеры, как от пузырьков. Однако, всмотревшись, он понял, что кратеры малочисленны и расположены редко. Почти всю поверхность яйца покрывала как бы грубая циновка – казалось, проволочная сетка вплавлена в металл и стремится вылезти наружу. Однако Джек своими глазами видел, как готовят тигли: туда клали лишь чёрный песок, угли и волшебные листья. Он пальцем потрогал ребристую сетку: она была твёрдой, как камень, и острой, как лезвие.

– Эти нити растут в тиглях, как трава из семян. И они не только на поверхности, но пронизывают всё яйцо, сплетаясь между собой, что придаёт стали её невиданную прочность.

– Если этот вуц такой замечательный, почему я впервые о нём слышу?

– Потому что франки называют его иначе. – Енох поднял голову, привлечённый далёким звоном: кузнец что-то ковал. Однако то не были глухие звуки удара молотом по железу. Ковали не подкову и не кочергу. Мелодичный благовест напомнил Джеку звон рапиры, с которым Иеронимо разил врагов у Хан-Эль-Халили.

До кузни было минут пять ходу. Джек и Енох оказались в толпе оттоманских турок и других путешественников, собравшихся посмотреть на индусского оружейника. Тот клещами держал ятаган за хвостовик и, поворачивая его на наковальне то так, то этак, изредка ударял молотом. Клинок тускло светился красным.

– Так он не будет коваться, – пробормотал Джек. – Его надо раскалить по крайней мере до жёлто-красного цвета.

– Если раскалить его до жёлто-красного цвета, прожилки растают, как сахар в кофе, а металл станет хрупким и негодным – как обнаружили франки во время Крестовых походов, когда мы под Дамаском захватили обломки таких клинков и, привезя их в Европу, попытались раскрыть секрет в своих кузницах. Мы ничего не выяснили, кроме глубины собственного невежества, но с тех пор зовём эту сталь дамасской.

– Дамасскую сталь делают здесь?! – изумился Джек, проталкиваясь ближе к наковальне.

– Да. Прожилки, которые ты видел в яйце, после долгой ковки при низкой температуре образуют муаровый узор, который мы называем…

– Струйчатым булатом! – воскликнул Джек. Сейчас он был настолько близко, что различал вихристый рисунок на лезвии. Не задумываясь, он потянул из ножен янычарскую саблю, чтобы сравнить клинки. Однако Енох удержал его руку. Внезапно вся кузня наполнилась звоном, бряцаньем и скрежетом. Перед Джеком зажглось плотное созвездие обнажённых клинков: змеистых кинжалов узорчатого Дамаска, муравчатых ятаганов, булатных тальваров, бебутов и коротких ножей-китаров. Сверкала золотая насечка: стихи из Корана на мусульманских клинках, изображения богинь на индусских.

– Этот господин с клещами и молотом весьма чтим у ценителей холодного оружия по всему миру, – сказал Енох. – Они бы очень огорчились, если бы с ним случилось худое.

– Ладно, ладно, я всё понял, – сказал Джек, когда при помощи Еноховой дипломатии им удалось выбраться из кузни целыми и невредимыми. – Если нам нужен ценный груз для первого плавания, нет надобности отправляться в Батавию за пряностями.

– Слитки вуца можно очень дорого продать в любом порту Персидского залива, – со знающим видом отвечал Енох. – Вы можете обменять их на жемчуг или шёлк и отправиться в любой европейский порт.

– Где нас немедля предадут мучительной казни. Отличный план, Енох.

– Не предадут, если вашим портом назначения будет Лондон или Амстердам.

– Вообще-то я думал отправиться в другую сторону.

– Да, в Маниле или Макао за вуц тоже дадут неплохую цену, – сказал Енох после минутного раздумья. – Однако в любой магометанской стране вы получите за него больше.

201