Смешенье - Страница 246

К оглавлению

246

Искренне Ваш

Лейбниц.

Книга четвёртая: Бонанца

Тихий океан
Конец 1700 – начало 1701

Таковы болезни и ужасы долгих штилей, когда море гниет от застоя и под палящим солнцем отравляет ядовитым смрадом несчастных мореходов, кои, источенные цингой, жаром и лихорадками, мрут в таком количестве, что выжившие не могут достичь цели, ибо их недостаточно для управления кораблём.

Даниель Дефо,
«План английской торговли»

Пятого сентября «Минерва» бросила якорь у огнедышащей горы Грига на Марианских островах. На следующее утро младшие Шафто с отрядом матросов-филиппинцев взяли штурмом вторичный конус на западном склоне горы. Здесь, на месте, хорошо видном с «Минервы», они устроили наблюдательный пункт. Два дня над ним развевался один белый флаг, означавший: «Мы здесь и живы». На третий день флагов стало два, что значило: «Мы увидели парус, приближающийся с запада», а сутки спустя – три. Последний сигнал говорил: «Это манильский галеон».

Ван Крюйк приказал готовиться к отплытию. Утром следующего дня Шафто собрали лагерь и спустились, по-прежнему кашляя и обливаясь слезами от едких вулканических газов, которыми день и ночь сочился шлаковый конус. Блаженно поплескавшись в бухточке, смыв пыль и пот, они в шлюпке вернулись на «Минерву» и сообщили, что манильский галеон на рассвете начал долгий путь к северу.

Два дня шли вдоль Марианских островов, тянущихся от тринадцатой параллели на юге до двадцатой на севере. Вулканические горы круто обрывались на глубину, другие острова были такие плоские, что (даже самые большие) возвышались над волнами не более чем на ярд-два. Их окружали мели, которые легко проглядеть в темноте или в дурную погоду. Поэтому в следующие несколько дней все силы были направлены на то, чтобы не распороть брюхо о коралловый риф. Манильского галеона не видели.

На некоторых островах обитали низкорослые дикари, сновавшие по морю на лодках с балансирами. На одном или двух были даже иезуитские миссии, выстроенные из глины наподобие осиных гнёзд. Именно из-за малолюдства эти острова и выбрали в качестве точки рандеву. Если бы «Минерва» отошла от Кавите вслед за галеоном, все на Филиппинах разгадали бы их планы. Хуже того, путешествие «Минервы» удлинилось бы на несколько недель. Манильский галеон был такой огромной неповоротливой посудиной и так тяжело нагружен манильским чиновничеством, что сдвинуть его с места мог только шторм. Если другие корабли выходили из Манильской бухты за день, то ему на это потребовалась неделя. Затем, вместо того чтобы выйти в открытое море, испанцы повернули на юг, далее на восток и двинулись опасными проливами между Лусоном и островами на юге, часто вставая на якорь и временами делая остановки, чтобы отслужить мессу на месте гибели предшественников; ибо путь был отмечен не буями, но остовами манильских галеонов двух–, десяти–, пятидесяти– и столетней давности. Наконец бросили якорь в тихой бухте у острова Тикао и три недели куковали, глядя на двадцать миль воды между южной оконечностью Лусона и северным мысом острова Самар. Пролив носил имя Сан-Бернардино; за ним до самого Акапулько простирался Тихий океан. Однако Лусон с тем же успехом мог зваться Сциллой, а Самар – Харибдой, поскольку (как свидетельствовал горький опыт многочисленных крушений) пройти между ними можно было лишь при определённом сочетании ветров и прилива. Дважды поднимали якоря и ставили паруса, но ветер немного менялся, и галеон поворачивал обратно.

С утра до вечера к нему подходили лодки с водой, фруктами, хлебом и живностью – всё это купцы и монахи на борту уничтожали с невероятной скоростью. Путь через пролив Сан-Бернардино для того и выбрали, чтобы приблизиться к Марианским островам на двести пятьдесят миль, не отдаляясь в то же время от Филиппин.

Когда галеон наконец двинулся дальше – десятого августа, то есть через полтора месяца после выхода из Манилы, – его трюмы были полностью загружены провиантом. И, что почти так же важно, чиновники, военные и попы, собравшиеся для торжественных проводов у подножия вулканической горы Булусан, видели, что он отправился в плавание к Америке один.

«Минерва» вышла из Манильской бухты через две недели после галеона, неспешно обогнула Лусон с севера, после чего повернула к югу и укрылась в заливе Лагоной, в шестидесяти милях к западу от Сан-Бернардино. Там, закупая еду у местных жителей и совершая охотничьи вылазки в предгорья, команда «Минервы» пополняла запас провианта в ожидании, пока галеон выйдет в Тихий океан. В толпе зрителей у подножия горы Булусан был и Патрик Таллоу. Проводив галеон взглядом, он перекинул деревянную ногу через седло и поскакал на север. Там, на высоком берегу залива Лагоной, ирландец развёл дымовой костёр. «Минерва» отсалютовала ему двадцатью выстрелами и подняла паруса. Что дальше сталось с Патриком Таллоу, товарищи не знали. Если он остался верен своему характеру, то стоял, плача и распевая бессвязные матросские песни, пока грот-мачта «Минервы» не исчезла за горизонтом. Дальше по плану ему предстояло ехать горными тропами, от одной миссии к другой, в Манилу. Если он туда добрался, то сейчас они с Сурендранатом, последним сыном королевы Коттаккал (его брат не пережил двухлетнего плавания) и ещё несколькими малабарцами должны были идти вдоль побережья Палавана в Квина-Кутту.

«Минерва» тем временем прошла полторы тысячи миль до Марианских островов, обогнав по дороге манильский галеон.

Теперь шли вдоль них на север. Галеона ни разу не видели. Это было только на руку участникам сговора – включая всех офицеров галеона. Иезуиты и солдаты-испанцы на островах видели галеон и «Минерву», но ни разу – оба корабля вместе.

246