Смешенье - Страница 210

210

Через три месяца Джек из монарха вновь превратился в бродягу на харчах у королевы малабарских пиратов. Они с ван Крюйком, Яном Вроомом, Сурендранатом, Патриком Таллоу и несколькими голландскими мастерами прибыли в гавань королевы Коттаккал на чём-то, более или менее напоминающем корабль. Корпус был покрашен, палубы – на месте, в трюме лежал балласт, на носу стояла временная фок-мачта, позволявшая медленно ползти вдоль берега с попутным ветром. Орудийные порты были задраены наглухо. В пути вокруг мыса Кумари беззащитный корабль сопровождали, а порой и буксировали четыре пиратских судна из флота королевы. Он ещё не получил имени – церемонию отложили до того дня, когда мачты и пушки установят, а сообщники соберутся вместе.

Пушки уже прибыли и лежали на брёвнах недалеко от берега. Джек, по дурной привычке смотреть на всё глазами подневольного работяги, тотчас подумал, что перетаскивание их из корабельного трюма на теперешнее место, сразу за первым рядом пальм, потребовало неимоверных затрат человеческого труда – может быть, не таких, как строительство пирамид, но всё же достойных того, чтобы остановиться и уважительно присвистнуть.

Напротив, ван Крюйк прошёл мимо пушек, не удостоив их взглядом, и ни разу не сбавил шагу, чтобы раскурить трубочку, пока не добрался до мачт, сложенных бок о бок в центре города за храмом Кали. Он внимательно посмотрел, как они уложены и не соприкасаются ли с землёй, затем оглядел с узких концов, проверяя, нет ли изгиба, и простучал по всей длине рукоятью пистолета, слушая, как отдаются удары в древесине. Голландец сурово хмурил брови над трещинами, словно ожидая, что они сожмутся под его яростным взглядом, задумчиво трогал следы от трения канатов, столкновения с реями и вмятины от пуль. Сперва он был близок к панике, так как боялся, что мачты окажутся негодными, но постепенно страх отпустил, сменившись будничной озабоченностью и лёгкой досадой – постоянными спутницами каждого капитана.

Наконец ван Крюйк остановился у шпора грот-мачты и некоторое время его разглядывал. Ни с какого места мачта не представала с такой очевидностью тем, чем была на самом деле: исполинским стволом, скорее всего из девственных лесов Америки. С боков её природу отчасти скрывали труды плотников и железные обручи, выкованные в какой-то далекой кузнеце и ещё горячими насаженные на ствол, как кольца на палец, чтобы, остыв и сжавшись, они врезались в древесину, стали её частью. Здесь же, на исполинском спиле, высотою почти в рост ван Крюйка, годичные кольца были видны даже под слоями смолы и краски. Капитан дважды осмотрел его, пока обходил мачты, и не заметил ничего недолжного. Однако в третий раз он подошёл ближе и принялся стучать по комлю рукоятью пистолета. Послышались глухие «тук, тук», потом звонкое «дзинь!» и, мгновение спустя, яростный вскрик голландца.

– Что стряслось? Палец зашиб? – осведомился Джек. Тем временем Ян Вроом уже бежал из-за деревьев, по-голландски спрашивая ван Крюйка, уж не гниль ли тот нашёл в сердцевине мачты.

Ван Крюйк смотрел на проблеск жёлтого металла в основании могучего ствола и, казалось, не верил своим глазам.

У моряков есть давний обычай при установке мачты закладывать под неё монету – наверное, чтобы задобрить морских богов или оплатить дорогу в будущую жизнь, когда корабль со всем экипажем погрузится в пучину волн. Обычно вес мачты вдавливает монету в дерево; у мачт, которые ставили по нескольку раз, в основании столько же монеток. У этой конкретной их было три, но все закрашены. Ван Крюйк рукоятью пистолета только что сбил с одной аккуратный кругляшок краски, и теперь на задворках храма Кали в Малабаре Джек Шафто, Отто ван Крюйк, Ян Вроом и быстро растущая толпа любопытных найярских мальчишек таращились на золотой профиль короля Людовика XIV Французского.

– Воистину монетный мастер был беспардонный льстец, – сказал Джек. – Живьём он и вполовину не так хорош.

Ван Крюйк бросил пистолет, выхватил из-за пояса кинжал и набросился на монету. Джек видел, что он хочет выковырять её из дерева, но руки от ярости дрожали так, что остриё никак не попадало в нужное место. Подбежавший Ян Вроом, который был на две головы выше ван Крюйка, заломил ему руки за спину с криком: «Не трожь! Дурная примета». Настолько Джек голландский разбирал, а вот ответ ван Крюйка не понял: наверное, это была некая интегральная формула удачи, по которой святотатственное извлечение монетки сулило меньше бед, чем золотая образина Луя, навеки вмурованная в самое сердце честного протестантского судна.

Джек внимательно посмотрел направо, налево и за спину, не подползает ли к нему кобра или крокодил – обычная предосторожность в этих краях, – потом с опаской обошёл сцепившихся голландцев, вытащил пистолет и ударил рукоятью по второй монетке. Краска отскочила. Перед Джеком была английская гинея с профилем Вильгельма Оранского. Ещё удар – и на солнце сверкнул испанский дублон с королём Карлосом II.

– Господи, он ещё жив?! – изумился Джек. – Двадцать лет назад все ждали, что он не сегодня-завтра утопнет в собственных слюнях.

Ван Крюйк немного успокоился, и Вроом ослабил хватку, хотя руки его всё же не отпустил.

– Если я не слишком ошибаюсь, испанцы изготовили эту мачту в Америке для манильского галеона. Английские приватиры захватили корабль с сокровищами или подобрали его обломки после урагана. Позднее они имели несчастье встретить в море французский флот – поклон моему старому приятелю герцогу д'Аркашону. – Говоря, Джек поочерёдно указывал дулом на монеты. – Французы отправились на Восток сопровождать торговые суда «Компани дез Инд». Что уж с ними стряслось, Бог ведает. Так или иначе, колесо вновь повернулось – подробнее о колесе можете расспросить нашего нового лоцмана отца Габриеля Того, – и мачта теперь наша. Так что давайте, на хрен, подложим под неё рупию, и в путь!

210